Неужели пропустили? Загадка рождения Сергея Есенина
Сегодня мы поговорим о чудесном рождении, открывая осенний цикл статей именем Сергея Александровича Есенина.
Вот ведь каждый человек знает свою дату рождения, которая дана свыше на всю жизнь. Однако бывают и здесь чудеса. В этом месяце (21 по старому стилю) мы вспоминаем день рождения русского поэта начала XX века Сергея Александровича Есенина. Однако стихи его говорят нам о том, что сам-то поэт мыслил свой сакральный день несколько иначе:
Матушка в Купальницу по лесу ходила,
Босая, с подтыками, по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,
Плакала родимая в купырях от боли.
Не дознамо печени судорга схватила,
Охнула кормилица, тут и породила.
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.
Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,
Сутемень колдовная счастье мне пророчит.
Только не по совести счастье наготове,
Выбираю удалью и глаза и брови.
Как снежинка белая, в просини я таю
Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
Давайте внимательно прочитаем это стихотворение. «Матушка в купальницу по лесу ходила» – значит, летом, в июньские праздничные дни. Купальница – русский праздник, совпадающий с русальной неделей, предвещающий поворотный момент в годовом цикле. Летнее солнце сменяет весеннее, которое люди провожают, наряжая человека русалкой или (в более архаической традиции) изготавливая куклу/чучело, при этом предмет подлежит ритуальному уничтожению. Праздник сопровождается пахотой, обработкой земли, весельем, ритуальным хаосом. По народным славянским представлениям, дети, рожденные или зачатые в такой момент года, являются чудесными.
Лирический герой мыслит себя «внуком купальской ночи», что предполагает перенимание знаний первопредков, приобщенность к архаическим представлениям о мире. На это указывает и архитектоника стихотворения. Первая часть, состоящая из шести строчек, вполне реальна – «Охнула кормилица, тут и породила». И, кажется, в этом ничего такого нет, художественная действительность адекватна реальной. Однако вторая часть стихотворения, состоящая из последующих четырех строчек, наводит на мысль о привнесении в жизнь героя чудесного. «Зори меня вешние в радугу свивали» – весеннее солнце как бы пеленало лирического героя. В поэтике русских заговоров есть мотив, формула «космического ограждения», которая предполагает представление тела человека в виде небесного светила (облаками и звездами опоясывается человек, как бы переодевается, облачается в космическую одежду). Исходя из этого можно уловить намек поэта на то, что его герой – чудесное дитя, человек, связанный со Вселенной.
«Вырос до зрелости» – до физической зрелости, обогнал время. Вспомним русских богатырей или мировую сказочную традицию, где герои растут ни по дням, а по часам. Здесь это сделано тоньше, убрано в подтекст. Поэзия, да и любое художественное произведение вступает в спор с фольклором, со сложившейся традицией, ничего не калькируя просто так. Спор с фольклором заключается в третьей, может быть, самой загадочной части стихотворения, представленной последними четырьмя строчками:
Только не по совести счастье наготове,
Выбираю удалью и глаза и брови.
Как снежинка белая, в просини я таю
Да к судьбе-разлучнице след свой заметаю.
Отчего ж герой отказывается от счастья, уготованного судьбой изначально? Вопрос остался бы в тени метафоры, неразрешенным, если бы мы не выстраивали ритуального рисунка всего произведения. Образ снежинки здесь не случаен – к тому же растаявшей. Дело в том, что каждому календарному периоду, каждому поворотному моменту в годовом цикле соответствует свой мифологический герой с амбивалентной природой. С проводами Костромы, Купальницы можно сопоставить и исчезновение Снегурочки, которую нам так всегда жаль, которая всегда – мечта. Но по законам космического года, Снегурочка должна исчезнуть, растаять (кстати, вспомним, что в сказке это происходит путем прыжка через костер) и возродиться уже в новом качестве, открыть дорогу новому сезону. Ритуальный герой умирает и возрождается обновленным – таковы законы фольклорной логики. Так вот и есенинский герой, отвергая «счастье наготове», выбирает сам свой путь, инициацию, чтобы расти дальше, как культурному герою. Таким образом мыслил своего лирического героя Сергей Есенин уже в 1912 году, а в позднем творчестве, в поэме «Анна Снегина» это зазвучит с новой силой: «в осеннюю сырость меня родила моя мать». Пусть не смущает Вас смена даты рождения – осенью также меняется годовой цикл. 25 сентября, по народным представлениям, змеи прячутся под камень. Есенин, приобщенный и биографически, и внутренним чутьем, поэтическим оком к древней культуре предков, к фольклорному знанию, конечно, не просто так играл с датами рождения своего героя, за которым в обоих случаях угадывается и личность самого поэта.
Leave a Comment